Сравнительный анализ перевода абсурда в произведении "Дьяволиада" М. А. Булгакова

Произведение М. А. Булгакова «Дьяволиада» — новый взгляд на гоголевского «маленького человека». В данном произведении он помещен в Советскую Россию середины 1920-х годов, с такими неотъемлемыми чертами того времени, как экономический кризис, бюрократия, доходящая до абсурда, и засилье канцелярита в речи. Булгаков намерено пишет, используя неясные формулировки, побуждающие к разночтению, старается запутать читателя, рисует картины бреда и абсурда. Это делает интересным анализ переводов произведения классика. С одной стороны, интерес представляет то, насколько хорошо носители другой культуры смогли понять эту повесть, её культурный контекст. С другой стороны – результат перевода, насколько хорошо передана игра слов, имеющая большое значение для сюжета, что было потеряно при переводе.

В данной работе анализируются переводы «Дьяволиады», выполненные Хью Эплином и Мэри Кук-Хоружий, рассматриваются сильные и слабые стороны проделанной переводческой работы.

«Квадратное туловище сидело на искривленных ногах, причем левая была хромая… Тело было облечено в … френч, из-под которого выглядывала малороссийская вышитая рубашка»[1, с. 14]
«His square trunk sat on crooked legs, and the left one, moreover, was lame. The stranger’s body was clothed in a … service jacket… from beneath of which peeped an embroidered Little Russian shirt»[2, с. 9] Пер. Х. Э.	«The squarish torso sat on bandy legs, of which the left one limped… The stranger’s body was enveloped in an … army jacket… with an embroidered Ukrainian shirt peeping out»[3, с. 12] Пер. М. К.–Х.

Один из ключевых персонажей повести – Кальсонер. Если для Короткова, главного героя произведения, он стал источником всех бед, то для нас он становится источником сложностей перевода. В качестве примера рассмотрим описание внешнего вида персонажа:

В данном примере можно увидеть значительные лексико-стилистические различия. Х. Эплин использует сниженную лексику, создавая гротескный, отталкивающий образ. Мэри К.-Х. использует медицинские термины, описывая физиологические особенности Кальсонера, что делает визуальный образ не таким ярким и запоминающимся.

В этом же примере представлены реалии – предметы одежды. Для перевода слова «френч» оба переводчика используют экспликацию, в переводе «малороссийской рубашки» мнения переводчиков разделились. Х. Эплин представляет дословный перевод, что вполне верно: термин «LittleRussia» зафиксирован английскими словарями, но для англоязычного читателя данное словосочетание может быть непонятным, из-за чего экспликативный вариант М. Кук-Хоружий является проще для понимания читателем.

«Заведующий кальсонер» «…прочитал вместо “Кальсонер” ”Кальсоны”. Он с маленькой буквы пишет фамилию»[1, с. 22]
«Manager drawitz» «Instead of “Drawitz” I read “drawers”. He starts his name with a small letter! »[2. с. 15] Пер. Х. Э.	«Base Head: Longjohn» «I read “long johns” instead of “Longjohn”. He writes his name with a small T and does a twiddle at the end»[3, с.21 ] Пер. М. К.–Х.

Фамилия «Кальсонер», созвучная с «кальсоны» — игра слов, вокруг которой строится важный эпизод сюжета повести. Коротков совершает критическую ошибку и путает фамилию своего нового начальника с названием предмета нижнего белья. Перевод этого тонкого момента – настоящее испытание для переводчика.

В первую очередь хочется отметить, что оба варианта сохраняют игру слов, но Лонгджон – фамилия нехарактерная для Советской России. Перевод Кук-Хоружий в данном моменте игнорирует экстралингвистический контекст. С другой стороны, Дровиц – фамилия еврейского происхождения вполне соответствует месту и времени действия. От себя хотелось бы добавить, что в данном моменте возможна генерализация от «drawers» или «longjohns» к «pants» и использование фамилии «Pantz», также еврейского происхождения, но более распространенной.[4]

Но в переводе Кук-Хоружий несоответствие культурному контексту является не единственным недостатком: в оправданиях Короткова появляется «withasmallT», что представляет из себя большую проблему, ведь нигде в тексте, ни до, ни после, «T», или какое-либо слово на эту букву, около фамилии «Longjohn» не фигурирует. К тому же, графические особенности оригинального текста, сохраненные в переводе Х. Эплина, в варианте Кук-Хоружий не переданы, из-за чего ее перевод не доносит до читателя абсурд оригинала, но генерирует собственный, не несущий художественной ценности.

Перевод канцелярита – важный момент для данной исследовательской работы, именно к канцеляриту прибегает Булгаков чтобы запутать читателя, превратить чтение в игру. Переводчик в данной ситуации оказывается в невыгодном положении, важно, чтобы читатель понял написанное, но, в то же время, нужно сохранить двусмысленность оригинала.

«Без доклада не входить» «- Я и иду с докладом»[1, с. 15]
«Report before entering» «And I do have a report»[2, с. 10] Пер. Х. Э.	«Admittance by notification only» «Well, this is my notification»[3, с. 13] Пер. М. К.–Х.

В приведённом примере сохранить игру слов, по моему мнению, не удалось. Формулировки в переводах прозрачны, что работает против образа Короткова. В оригинале маленький человек становится жертвой обстоятельств, а в переводе маленький человек страдает от небольшого ума.

Подводя итоги хочется отметить, что переводы были выполнены в разное время. Работа Хью Эплина была выполнена значительно позже, что дает данному переводчику определенное преимущество. С другой стороны, перевод Мэри Кук-Хоружий проигрывает во внимании к деталям, можно выделить некоторую небрежность. При этом оба перевода неумолимо теряют некоторую игру слов, ведь задача переводчика — быть понятым, из-за чего художественный аспект страдает. Однако, взяв во внимание, что переводы разделяет двадцати пяти лет, а в результате анализа более качественным оказался новый вариант, нельзя не отметить положительную тенденцию развития перевода. Это дает надежду, что и в дальнейшем качество перевода будет только расти.