Терминологии в области литературного языка

При этом учитывается не только содержание и значение терминов, но также и их формальная сторона или же взаимоотношение поименованного содержания и терминологической формы, с учетом мотивации, системности и адекватности наименования (и по отношению к терминологическим эквивалентам в других языках). Самостоятельную главу о терминологических спорах и разногласиях в области проблематики литературного языка (на материале русской терминологии) содержит работа В. В. Виноградова (Виноградов 1967: 69). Автор сосредоточивается, прежде всего, на круге понятий-терминов „литературный, письменный, национальный язык". Самостоятельные терминологические экскурсы имеются в работе Д. Брозовича (Brozovič 1973: 14). Д. Брозович защищает и пропагандирует термин „стандартный язык», противопоставляя ему русский термин литературный язык и его формальные эквиваленты в славянских и западноевропейских языках; он отвергает и термин типа „письменный язык", к которому он причисляет как формальные эквиваленты чешск. spisovný jazyk, нем. Schriftsprache. И даже когда он констатирует, что термин spisovný jazyk в чешском языке стабилизирован и хорошо выполняет свои функции, он высказывает общие возражения против термина подобного типа, которые, однако, на деле оказываются несостоятельными применительно к чешскому термину; чешский термин spisovný jazyk уже имеет скрытую мотивацию, в терминологическом отношении он однозначен, в то время как для нужд терминологического обозначения феноменов, вводимых Брозовичем, существуют самостоятельные термины psaný jazyk, knižní jazyk (и с возможной адаптацией более старого термина písemný jazyk). Он упоминает также о спорадически употребляемом термине opce jezik (в значении 'стандартный язык', франц. langue commune, нем. Gemeinnsprache) с предупреждением о возможности неправильных ассоциаций, далее о русском термине общенациональный язык и. наконец, о термине kulturní jazyk (польск. j?zyk kulturalny—со справедливым предупреждением о его употреблении в другомспециальном значении, см. Havránek 1963). В обстоятельном терминологическом экскурсе обобщающей статьи о литературном языке, напротив, M. М. Гухман (Гухман 1970: 503) оценивает термин литературный язык как наиболее удобный своей нейтральностью для инвариантного понятия „культивированная форма существования языка". Для каждого термина наиважнейшим является его значение и определение; первоначальная мотивация, которая могла бы мешать, во многих случаях затушевывается, термин автоматизируется. Современное состояние основ терминологии в области литературного языка можно охарактеризовать следующим образом: в чешской и словацкой терминологии для обозначения литературного языка в более широком понимании, включающего письменную и разговорную формы и имеющего широкое функциональное стилистическое расслоение (с учетом разговорной формы), преобладает сейчас употребление термина spisovný jazyk, так что можно говорить о его стабильности. Он полностью вытеснил более старый термин knižní, písemní jazyk и больше отвечает предъявляемым к термину требованиям не только из-за своей полной демотива- ции, но и потому, что не терминологическое значение его определяющего элемента spisovný (относящийся к списыванию или результатам списывания) уже целиком устарело. Лишь изредка наряду с ним в научных работах появляется термин standardní jazyk (под влиянием английской терминологии); с ним связан и вновь введенный термин standardizace. В русской терминологии получил повсеместное распространение термин литературный язык, и несмотря на возможную двузначность (он может быть употреблен и в значении „язык художественной литературы") в лингвистической литературе повсеместно подчеркивается его преимущество; термин стандартный язык, предложенный Е. Д.Поливановым в 1927 г. как попытка устранить некоторые недостатки, связанные с термином литературный язык, теперь некоторыми лингвистами совершенно определенно отвергается (ср. Филин 1973: 3). Ощущаемая до сих пор мотивированность терминологических эквивалентов в южнославянских языках (болг. книжовен, сербохорв. književni, словин. knjižni) и их двузначность (1. литературный; 2. литературно-художественный, или же 1. литературный; 2. книжный) привела к тому, что некоторые южнославянские лингвисты отдают предпочтение вновь введенному термину„стандартный язык". Терминологическое обозначение понятия литературный язык в польском и немецком языках на сегодня не совсем установилось. В польской терминологии для обозначения понятия литературный язык в широком понимании слова, как правило, употребителен термин jgzyk ogólny (ogólnopolski) в то время как формальный эквивалент к русскому термину литературный язык, а именно jezik literacki, понимается в значении письменный язык, или же литературный язык в более узком смысле. В немецкой терминологии наблюдаются значительные колебания, выходом из которых представляется принятие термина Standardsprache.Традиционный термин Schriftsprache считается неудобным из-за своей мотивации, термин Hochsprache по причине своей мотивации также вызывает ненужные оценочные ассоциации. Не совсем удачной является и попытка введения термина Literatursprache, поэтому в дискуссионном порядке предлагается употреблять этот термин только в более узком значении, то есть для обозначения книжного языка или же собственно литературного языка, для обозначения же более широкого значения предлагается принять термин Standardsprache. В этой связи следует коснуться и терминологических проблем, связанных с частной формой литературного языка, с так называемым разговорным литературным языком. О его проблематике, то есть о понятии и определении разговорного литературного языка, мы поговорим более подробно ниже. Теперь речь пойдет о разговорном языке как форме литературного языка, используемого носителями собственно литературного языка в повседневной коммуникации, а именно в той сфере языковых реализаций, для которых является типичным использование обиходно- разговорного языка. Чешскому термину hovorový jazyk соответствует русский термин разговорный язык, польский j? zyk potoczny, сербохорв. govorni jezik, словен. pogovorni jezik, болг. разговорен език, англ. colloquial standard language и т.п. Встает, однако, вопрос, имеют ли соответствующие эквивалентные термины одно и то же значение или речь идет о сходном понимании явления. Можно констатировать, что там, где эта проблематика разработана, преобладает понимание термина как разговорной формы литературного языка. Некоторые лингвисты понимают, однако, термин разговорный язык в другом смысле; например, Д. Брозович (Brozovič 1970: 12) определяет его как „обозначение для разных субстандартных идиом, которые являются по отношению к разговорной форме определенного стандартного языка „ущербными" на основании разных критериев: региональные отклонения от нормы, непрестижные инновации, функциональная редукция и редукция в наборе смысловых, вещественных и структурных элементов, а также неопределенность и нестабильность этих элементов". Значительное разнообразие и нестабильность характерны и для терминологического обозначения основной формы литературного языка (без учета особой разговорной формы). Речь может идти об отражении двойного понимания: одно представлено чешским описательным термином vlastní jazyk spisovný, другое—польским термином j?zyk literacki наряду с английским термином literarylanguage. В первом случае речь идет о простом исключении функционального разговорного слоя из объема понятия, т. е. когда и собственно литературный язык понимается в широком смысле как язык письменный и устный, в другом случае мотивация термина указывает на ограничение объема явления письменной формой и литературным употреблением языка. Различение двух форм литературного языка, разговорной (однако без ограничения коммуникативной сферой повседневного общения) и письменной также связано с некоторыми терминологическими проблемами. В чешской лингвистике на сегодняшний деньполучает преимущественное распространение пара противопоставленных терминов mluvený 'устный'—psaný 'письменный', в словацких трудах пара ústny—písomný (ср. Peciar 1964; у Б. Гавранека (Havránek 1932) появляется также оппозиция ústní—písemný, однако при определении стиля). Притом эти термины резко отличаются от пары терминов hovorový—knižní; последние обозначают стилистические однозначно определенные и разграниченные явления другого характера.Скрещивание упомянутых рядов терминов в приведенных оппозиционных парах мы находим в некоторых советских работах, ср.разговорный—письменный; в „Грамматике современного русского языка" (М., 1971, с. 4) эти термины выступают как обозначения двух основных форм литературного языка, у Р. А. Будагова (Будагов 1971) это скрещивание представлено при обозначении стилей. Если речь идет об определении форм литературного языка, то напрашивается и другая возможность интерпретации терминов, а именно не идет ли речь в данном употреблении скорее о вышеупомянутом различении разговорного и собственно литературного языка. Таков беглый обзор современной терминологии, обозначающей феномен литературного языка и его частных составных частей. Бесспорно, было бы интересно проследить и развитие терминологии в этой области. Мы бы увидели, что в развитии терминологии отражаются изменения в понимании литературного языка и изменения в его характере, т.е. развитие от языка преимущественно письменного, литературного к языку, имеющему письменную и устную формы, а далее и особую функциональную разговорную форму. По этой причине было бы интересно проследить развитие терминологических обозначений для других образований, входящих в национальный язык, а именно для так называемых форм существования национального языка, например, развитие термина-понятия obecný jazyk (нем. Gemeinsprache—этот термин встречается уже у Добровского) и т.п.